Катюша

                         Катюша     

   Да, именно такое  исконно славянское, прославленное известной песней военных лет имя у четырнадцатилетней, худенькой, светловолосой восьмиклассницы, ученицы небольшой школы, расположенной в селе, под Киевом. В селе, славившимся когда-то на весь Союз уникальными яблочными садами, в которых ученым-ботаникам удавалось выводить сорта яблок с неповторимым вкусом. Но прошли те времена. Теперь бывшие работники фруктового совхоза, оказавшегося в четвертой чернобыльской зоне, трудоустроены, в основном, в столице и преодолевают каждый  рабочий день    расстояние до города в двадцать километров утром и вечером .

    В этой школе я работал всего несколько месяцев, но поскольку часов математики и физики у меня было много, а после уроков я всегда спешил в Киев к  ученикам, с которыми занимался алгеброй и геометрией на дому, то с коллегами общался мало, а потому недостаточно хорошо был знаком с ними.

     То, что дети, отмеченные чернобыльской тенью, мягко говоря, не очень здоровы- факт очевидный. И, естественно, когда Катиной маме представилась возможность получить, благодаря своей работе, недорогую путевку в санаторий для матери с ребенком, то она и дочка отправились в Бердянскую здравницу, чтобы поправить свое здоровье, несмотря на не летнюю пору. Воздух то остается морским даже холодной весной, а летом такая, почти дармовая путевка им не светила.

     Катя вернулась в школу через три недели. В тот день первым уроком была геометрия. Несмотря на то, что Катя училась лучше всех в классе, не думаю, что на море она только и делала, что скучала за уроками. Но, вместе с тем, радостная улыбка от встречи с друзьями на ее лице сияла и войдя в класс не заметить ее я не мог. Знаю, что хвастаться не хорошо, но

 иногда пишу стихи и тут у меня мгновенно возникли в голове строчки, которые я продекламировал детям сразу:

В приазовском Бердянске спокойно

Сероватое море шумит,

Там легко, хорошо и привольно,

Но порою Катюша грустит.

 

А в далекой столице морозной

Снегопад суету придавил,

И холодною, ветренной прозой

Он весенние рифмы смутил.

 

Вот такое случилось на свете,

Что в преддверьи апрельских надежд

Заблудилась метель на планете,

Так уставшей от зимних одежд.

 

Но тепло непременно настанет

И сады отряхнут белизну,

А замерзшие души оттают

Вдохновенно встречая весну.

 

     Хочется верить, что аплодисменты учеников после прочтения   импровизированного стихотворения были искренними. Впрочем, возможно, относились они не к поэтической   моей работе, а к Кате, которая только смущенно улыбалась, безусловно польщенная вниманием одноклассников.  

     И вот именно в этот момент, когда я только взял кусочек мела

в правую руку, чтобы начать объяснение новой темы, открылась дверь в кабинет и перед учениками неожиданно возникла, тяжело подобрать более удачное слово, тридцативосьмилетняя  учительница географии, Ольга Ярославовна, классная руководительница восьмого класса, в котором как раз и проходил урок геометрии. Не помню, спросила ли она разрешения войти, но я, естественно, ей отказать не смог бы все-равно. Мало ли, может возникла необходимость какую-то информацию срочно довести к сведению детей. Так бывает в школе. Но ярко накрашенная Ольга Ярославовна, грозным взглядом окинув класс, тяжело и мрачно посмотрела на Катю, съежившуюся под начальственным, властным взглядом учительнцы, которая с нарастанием силы голоса начала свой монолог:

    - Что это за прическа, Катя? Ты что себе позволяешь? Как могла прийти в школу в таком виде?  Ты  на кого похожа? Мне что, бежать сейчас за ножницами и стричь тебя прямо сейчас и здесь. Так я могу это сделать. Ты уже не на море, а в школе или ты забыла, что являешься  ученицей?

    Учительница кричала на девочку так, как будто бы речь шла не о распущенных волосах, которые, кстати, едва доставали до плечей, а о каком-то диком проступке, совершенном Катей.

    Удивительно, но имея более чем двадцатилетний опыт работы с детьми, причем не только на уроках, а и в частых поездках в санатории, детские оздоровительные центры, турпоходы в горы с палаткми и множественные экскурсии по всей Украине, побывав со школьниками не единожды в экстремальных ситуациях, тут я растерялся. Когда много лет назад, в Карпатах

одиннадцатилетнюю Аню, сломавшую большой палец на правой ноге, при падении со скользкого камня, омываемого чистой и холодной водой горной речки, пришлось с мальчиками по очереди нести на руках несколько километров до поляны, к которой могла добраться машина скорой помощи, растерянности места не находилось. Все было ясно, требовались быстрые и слаженные действия, чтобы помочь мужественно, молча скрипящей зубами Анечке. Или когда у девятилетнего Виталика пришлось

 выхватывать камень из рук, камень уже занесенный для удара по замеченному мною за секунду до того боевому патрону крупнокалиберного пулемета, невесть где найденному шустрым мальчиком. Нет, в подобных случаях места растерянности не находилось действительно, а тут ведь случилось совсем другое. Учительница откровенно, по-хамски, унизила при всем классе девочку и будь Катя более впечатлительной, неизвестно к чему это могло бы привести. Я сначала подумал,- может это шутит Ольга Ярославовна так неудачно? То, что крикливый монолог классной руководительницы шуткой не был, я понял точно только после того как продемонстрировав свою власть и вдоволь отчитав девочку учительница быстрым, почти армейским шагом вышла из класса, хлопнув дверьми так, что осыпалась штукатурка.

    - Это что, Ольга Ярославовна кричала так только из-за длины Катиных волос?- удивленно обратился я к детям.

    - Да, но вообще-то она всегда на нас кричит,- спокойно ответил мне невысокий, обычно молчаливый Владик.

    - На своих уроках ничего подобного больше не допущу,- констатировал я.

    Теперь, уже по прошествии нескольких недель, жалею только о том, что не выставил тогда разъяренную классную руководительницу из кабинета, руководительницу, возомнившую себя полновластной хозяйкой, властительницей над податливыми, тихими и спокойными сельскими детьми.

   Работая каждый день, после уроков в сельской школе, с Киевскими учениками у них на дому, с целью повышения уровня их математических знаний, делаю вывод, что случись нечто подобное в обыкновенной, городской школе,  восьмиклассница из столицы  могла бы ответить на откровенное хамство учительницы совсем не так как Катя, которая лишь молча опустила глаза и растерянно, не кстати улыбнувшись сидела тихо. Все-таки городские дети более раскованы.

    Власть-наркотик? За годы работы в школе замечал я, конечно, неодолимую тягу к желанной власти, неважно какого уровня, и у преподавателей, желающих занять место завуча или директора, и у самих учеников. Нет, не ошибаюсь, школьников стремящихся к наркотическому опьянению власти пришлось повидать немало тоже. На море , например, где каждое лето работаю воспитателем, дежурные дети рьяно проверяют при входе в корпус , после возвращения с моря, чистоту ног от песка, надо видеть с каким усердием и какое удовольствие доставляет многим возможность сказать ровесникам или даже старшим ребятам : «Нет, у тебя недостаточно чистые ноги, иди мой их опять».

      Завуч школы, недавно оказавшаяся на руководящей должности, Леся Дмитриевна, сорокалетняя, полноватая, слишком уверенная в себе, желающая быть , или хотя бы казаться, властной, была старой подругой Ольги Ярославовны. Когда после звонка с того самого урока геометрии, я оставил восьмой класс и занес в учительскую журнал, то увидел  там подруг стоящих рядом, будто бы приготовившихся к круговой обороне. До странности деликатным и тихим глосом, то есть в манере совсем ей не свойственной, классная руководительница обратилась ко мне: "Как же вы могли, Юрий Евгеньевич, позволить себе обсуждать мои слова с детьми. Вы же учитель, как же так можно? Это же недопустимо".

     «Подслушивала, что ли?»,-подумал я и ответил:

    - А оскорбить девочку-подростка  в присутствии двадцати учеников вы считаете допустимым?

    - В уставе нашей шолы указано какой должна быть длинна волос у школьниц,-самоуверенно парировала Леся Дмитриевна поддерживая свою подругу.

    - Покажите этот устав,- попросил я.

    - Ну, он у нас хранится в сейфе.

    Потом от сейфа долго искали ключи, потом оказалось, что устав где –то и кем-то перепечатывается и потому разобран по частям.

  "Можно посмотреть его и в другой день",- через некоторое время констатировала завуч.

   Но так и не показали мне устав школы, в одном из пунктов которого указывалась бы допустимая длина волос учениц в сантиметрах, поскольку не мог основной школьный документ являть собой такую степень абсурдности. Думаю, это понятно любому здравомыслящему человеку.

    Когда я решил написать эту статью и поделился своими планами с завучем совсем другой школы, с учительницей из тех, о которых говорят: «педагог от Бога» , то она , выслушав меня, сказала:

    - Обидно только, что несмотря на то, что таких преподавателей как Ваша Ольга Ярославовна единицы, и эти единицы есть исключением из правила, у читателей может сложиться негативное мнение об учителях вообще. Так что подумайте прежде чем писать.

 Я подумал, но все же написал. Уверен, что читатели все поймут правильно.

 

                                                                                                         Юрий Токарь

 

   

04.05.2013